5a4fc811     

Арсеньева Елена - И Звезды Любить Умеют 04 (Вера Холодная)


ПОСЛЕДНЕЕ ТАНГО В ОДЕССЕ
ВЕРА ХОЛОДНАЯ
Елена АРСЕНЬЕВА
Анонс
Не играть - а жить на сцене! Под этими словами с удовольствием подпишется любая актриса. Но зачастую жизнь, любовь, страсть были для них настоящими только на сцене, на съемочной площадке. В реальности же - серые будни, разбитые судьбы, боль, одиночество... Может быть, поэтому с таким упоением играли великие актрисы любовь на подмостках - чтобы снова и снова, пусть в образах своих героинь, испытать истинную страсть... О том, как складывалась жизнь великих актрис - Веры Холодной. Анны Павловой и Надежды Плевицкой, читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой.
От автора
Они танцевали, они пели, они чаровали своим голосом, игрой глаз, светом улыбок. Они преображались в людей из другого мира, другого времени и вынуждали верить, что в каждом слове своем не лгут и говорят ту правду, которая истинней истины. Они были актрисами - великими актрисами, примами, звездами, их называли королевами театра и экрана, - однако играли свои роли не только на сцене, но и в жизни. Порою о таких, как они, обычные люди говорят чуть ли не с ужасом: «Когда ты остаешься одна в комнате, туда страшно открыть дверь, вдруг войдешь - и не найдешь тебя? Ведь ты не существуешь в реальности, ты живешь только на сцене!»
Для актрисы это не порицание - это комплимент. Хотя легко ли ходить все время на котурнах?
Едва ли. А впрочем, они с изумлением смотрели на тех, кто вздумал бы их жалеть. Ведь каждой из них удалось прожить несколько жизней - и каких блистательных! И не раз приходилось умирать: на сцене, в кинокадре... Ну что же, может быть, именно поэтому, когда смерть предлагала им последнюю в жизни роковую роль, они относились к ней как к бенефису. И справлялись с нею блистательно.
Все-таки nobless oblige , как ни крути.
Под небом знойной Аргентины,
Где женщины опасней тины,
Под звуки нежной мандолины
Танцуют там танго...
Там знают огненные страсти,
Там все покорны этой власти,
Там часто по дороге к счастью
Любовь и смерть идут!
Плотный коротконогий человек с узкими глазами, сидящий на стуле с розовым шелковым сиденьем и неудобной гнутой спинкой, фальшиво напевал себе под нос песенку из модной фильмы «Последнее танго» и мрачно смотрел в окно подвальной комнатенки, сквозь которое была видна только маленькая краюшка этого мира: обрезок тротуара с выщербленными камнями и - редко-редко! - чья-нибудь нога, шагающая мимо. Окошко было такое малехонькое, что вторая нога прохожего мелькнуть просто не успевала, а оттого казалось, будто все одесситы вдруг взяли дурную привычку ходить на одной ноге.
В далекой южной Аргентине,
Где небо южное так сине,
Где женщины, как на картине, -
Там Джо влюбился в Кло...
Чуть зажигался свет вечерний,
Она плясала с ним в таверне
Для пьяной и разгульной черни
Манящее танго!
- Слушай сюда, Джо, то есть Кло, то есть - тьфу! - Моня, - сказал широкоплечий человек с узкими глазами, переставая петь. - Слушай сюда! Моня, смаклеруй мне это дело, и ты не будешь знать беды и нужды никогда в жизни.
Моня Цимбал - тощий и горбоносый сын башмачника Цимбала с Малой Арнаутской улицы - посмотрел на человека с узкими глазами и вздохнул.
Спорить с ним мог только сумасшедший, а Моня не был сумасшедшим. Но все же он не был и мелким бычком, какого торговки на Привозе постыдятся выложить на прилавок, а оставят лежать на дне корзины, среди такой же пучеглазой рыбьей мелочи, в надежде, что попадется же какой-нибудь слепой дурень и купит этих бычков, «мелких, як воши». Моня не был быч


Содержание раздела